– Позволь мне кое-что тебе сказать, Флавия. В одном ты права. Я действительно могла бы убить тебя прямо сейчас. По крайней мере, могла бы захотеть. Но только если бы ты ответила «да», только если бы ты попыталась убедить меня, что действительно задумалась о своем непослушании. Только если бы ты начала нести чушь о том, как тебе стыдно; только если бы ты пообещала исправиться. Но ты не стала делать ничего подобного. Ты не струсила. Ты доказала, что ты именно такой человек, каким я тебя считала. Воистину, ты дочь своей матери.

Это были не просто слова вроде тех, которые мне доводилось слышать от нее с момента нашего знакомства; это все равно как если бы заговорил сфинкс.

Ворона грубо каркнула, приземлившись на соседнее дерево, и, склонив голову, уставилась на нас с ветки. Какими она нас видит? – призадумалась я. Две маленькие, незначительные фигурки посреди поля с камнями, наверное, и не более. Я подобрала голыш и подбросила его. Птица повернулась ко мне спиной.

– Тебе совсем неинтересно, почему я шла за тобой? – поинтересовалась мисс Фолторн.

Я пожала плечами, но потом передумала и ответила:

– Интересно.

– Ответ прост: я хотела оказаться наедине с тобой.

На секунду я снова испугалась.

– Но не по тем причинам, о которых ты можешь подумать. Правда заключается в том, что сегодня, здесь и сейчас, на этом кладбище начнется твое настоящее обучение. Ты не должна никому говорить об этом. Для любого человека ты будешь обычной школьницей – и довольно заурядной к тому же.

Она сделала паузу, чтобы я усвоила ее слова, и уставилась на меня такими же блестящими глазами, как та ворона.

– Иди сюда, – сказала она и пошла по кладбищу, поманив меня пальцем.

Она указала на довольно простое, совершенно обычное надгробье.

– «Корнелия Корвин, 1907–1944, – прочитала она вслух. – Ты хорошо потрудилась, верная слуга». Ты думаешь, она служила горничной в какой-то богатой семье, или, может быть, няней? Вовсе нет. Она была одной из нас. Без Корнелии Корвин успешная эвакуация Данкирка не состоялась бы. Триста тысяч человек погибли бы понапрасну.

Она наклонилась и бережно убрала сухой лист, упавший на надгробье.

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – ответила я, глядя ей прямо в глаза.

– Отлично, – сказала она. – Мы должны целиком и полностью понимать друг друга. Между нами не должно быть ни малейшего недопонимания. А теперь…

Разговаривая со мной, она продолжила прогуливаться среди могил, и я пошла рядом с ней шаг в шаг.

– Женская академия мисс Бодикот – учреждение, в котором люди разделены не по взглядам, а по выбору. Дневные ученицы ничего не знают о войне, которую ведут пансионерки вроде тебя.

– Дневные ученицы – это фасад, вы имеете в виду, – уточнила я.

– Флавия, ты меня просто поражаешь.

Я бросила на нее гордый взгляд.

– Тебя обучат всему, что ты должна знать, но ты должна быть осмотрительна. Ты узнаешь искусство элегантного насилия. О, не смотри на меня так. Овощечистку, терку для сыра и штопор часто недооценивают в качестве средств избавления от противника, знаешь ли, не говоря уже о вилке для солений.

Она что, дразнит меня?

– Но война закончилась давным-давно, – вставила я.

– Совершенно точно. Ты узнаешь, что кое-какие навыки стали еще более важными в мирное время.

Она сразу же уловила страх в моих глазах.

– В академии мисс Бодикот, – продолжила она, – мы поощряем наших девочек во всех аспектах.

– Но… – заговорила я.

– Во всех аспектах. Ты понимаешь меня, Флавия?

– Как насчет ядов? – уточнила я, надеясь вопреки всему.

– Разумеется, тебя обучат более традиционным вещам, – продолжала она, игнорируя мой вопрос, – например, шифрованию и взлому кодов и тому подобному, а также более современным и изощренным искусствам, о которых даже не догадываются самые сенсационные писатели.

– Тетушка Фелисити сказала, что мне предстоит стать членом Гнезда… – начала я.

Гнездо – так именовалась тайная организация, куда меня должны принять, именно в этом заключалась причина моего пребывания в Канаде.

– Ш-ш-ш! – перебила меня она, прикасаясь пальцем к моим губам. – Ты никогда больше не должна произносить это слово. Никогда.

– Но как я узнаю, кто из пансионерок…

Она снова ласково прикоснулась пальцем к моим губам.

– Они сами дадут о себе знать. До тех пор не доверяй никому.

– Как насчет Джумбо? Ван Арк?

– Всему свое время, Флавия.

Как легко сейчас было бы спросить мисс Фолторн, слышала ли она что-нибудь о личности трупа, вывалившегося из моего камина, и в то же время нелегко.

Разговор между человеком моего возраста и человеком вроде мисс Фолторн напоминает лабиринт: есть вещи, которые все знают, и каждый знает, что другой тоже в курсе, и при этом о них нельзя говорить. Но есть вещи, которые ты знаешь, но при этом понимаешь, что другой не в курсе о том, что ты знаешь. И о них нельзя говорить ни в коем случае. По причине возраста, из-за приличий – существует то, что Даффи назвала бы «табу»: запретные темы, которые мы должны обходить в разговоре, как обходим кучи навоза на дороге, которые хотя и очевидны для всех, но не стоит их трогать или упоминать о них.

Когда задумываешься на эту тему, понимаешь, что мир очень странный.

– Ты должна научиться не задавать лишних вопросов, – продолжила мисс Фолторн, словно читая мои мысли. – Это главнейшее правило: девочки не выдают информацию о других девочках, с которыми они учились или учатся.

В ее словах было что-то знакомое. «Есть вопросы, которые нельзя задавать», – сказала мне тетушка Фелисити, когда мы шли по Висто к Букшоу. И вот опять.

– Вы имеете в виду, что я должна делать выводы самостоятельно, – откровенно спросила я, произнеся это даже не как вопрос, а как утверждение.

– Оценка «отлично», – спокойно сказала она, будто говоря сама с собой и отводя взгляд куда-то в сторону.

Легкий ветерок пошевелил листья, и в его прикосновении почудилась прохлада. В конце концов, уже осень.

– У тебя будут полевые тренировки, – неожиданно продолжила мисс Фолторн, – которые потребуют значительного мужества с твоей стороны. Я верю, что ты нас не подведешь.

– Харриет тоже прошла эти тренировки? – спросила я.

Молчание было мне ответом.

– Я договорилась с мисс Баннерман, что она будет обучать тебя химии. Она уверяет, что твои познания значительно превышают наши ожидания. Ты начнешь работать с электронным микроскопом и водородным спектрофотометром почти сразу же.

Яру-у-у! Не могу поверить своим ушам! Воистину передо мной распахнулись райские врата!

– И я не возражаю, чтобы ты знала, что исключительно благодаря влиянию в высоких сферах, которым обладает старшая мисс де Люс, наше скромное учреждение получило финансирование, необходимое для приобретения столь современных устройств.

Старшая мисс де Люс? Тетушка Фелисити! Конечно же!

Тетушка Фелисити не упомянула о своей роли, когда говорила о современнейшем научном оборудовании, предоставленном академии мисс Бодикот, но теперь все стало кристально, идеально, совершенно понятно.

Мисс Фолторн улыбнулась, словно прочитала мои мысли.

– Так что видишь, – заметила она, – в некотором роде, если бы Флавии де Люс не существовало, вполне вероятно, что больше не было бы и женской академии мисс Бодикот.

Боюсь, я раззявила рот, когда до меня дошел смысл ее слов.

– Нас с тобой многое связывает, Флавия… очень многое.

Что я могла сделать? Что сказать? Весь мир внезапно и без предупреждения оказался куда более значительным местом, чем можно было представить. Я стояла на краю огромной бездны, и другой край был так непредставимо далек, что только вера могла проложить к нему дорогу. Предполагаю, что это мост, соединяющий детство с тем неизведанным, что лежит впереди.

Я осознала, что сейчас тот самый миг, когда ты стоишь на пороге и должен сделать выбор: или остаться, пусть даже ненадолго, ребенком, или смело шагнуть в другой мир.